География мировой экономики стремительно меняется у нас на глазах. По мере того как Старый Свет все более очевидно теряет свое значение и центр тяжести перемещается в Тихоокеанский регион, встает и вопрос о том, на каком языке будет говорить бизнес-сообщество новой эпохи.
Это один из ключевых вопросов нового поколения. Ведь те, кто 40 лет назад выучил немецкий язык, в большинстве своем не нашли применения своим знаниям. Выбравшие же английский получили решающее преимущество, которое для миллионов определило дальнейшую карьеру.
Очевидно, что главный выбор современного поколения лежит между английским и китайским. Ни один другой язык не сможет претендовать на статус бизнес-языка мирового сообщества. Если про английский известно многое, то китайский язык остается неизведанной территорией. Станет ли он, так же как сейчас английский, обязательным требованием для успешной конкуренции в новом мире? Насколько оправданно его изучение?
Хотя все слышали про «китайскую грамоту» и знают, что это непростой язык, все-таки мало кто из начинающих догадывается, что предстоит впереди. Не более чем один из тысячи начавших изучать китайский в итоге доходит до разговорного уровня, и не более чем один из десяти тысяч – до профессионального. Главная причина массового дезертирства лежит в структурном отличии китайского и европейских языков. Для носителей языка из индоевропейской группы, куда относится и русский, изучение китайского по объему затраченных усилий приравнивается, по субъективному мнению автора, к изучению как минимум трех европейских языков.
Например, россияне, начавшие учить английский, в первый же день получают бесплатный подарок в виде нескольких сотен слов словарного запаса, во многом состоящего из знакомых всем англицизмов. Грамматика и логика повествования тоже в основном остаются похожими. В случае с китайским новичок оказывается на абсолютно непознанной территории без каких-либо привычных ориентиров. Из англицизмов в китайском прижились, пожалуй, лишь только «окей-ле» и «бай-бай». Даже такие универсальные слова-спасители любого начинающего туриста, как hotel, bank и money, в Китае не найдут решительно никакого отклика при беседе, например, с таксистами.
Никоим образом не упрощает задачу то, что китайский язык похож на шифровальный код со множеством уровней защиты. Самым первым уровнем, с которым все неизбежно сталкиваются, являются географические диалекты. Существует два главных диалекта – так называемый мандарин и кантонский. Мандарин постепенно вытесняет кантонский, но на последнем все еще говорит около 100 млн человек на юге, включая Гонконг. Помимо этого внутри мандарина существует огромное множество локальных групп, начиная с южного и северного диалектов и заканчивая городскими наречиями – например, в Шанхае фактически говорят на отдельном языке. Различия между всеми ними настолько велики, что отличить основные группы диалектов друг от друга может даже новичок. Если кажется, что люди поют друг другу песни, то это кантонский, если «рычат», то это северные наречия, если же «цыкают», то юго-восточные диалекты мандарина.
И хотя все это формально является китайским языком, различия между диалектами соседних городов могут быть намного радикальней разницы между, например, австралийским и техасским акцентами или парижским и квебекским «языками». Люди из соседних городов часто не понимают друг друга. В результате довольно обычными являются случаи, когда иностранцы за рубежом начинают учить, сами того не подозревая, какое-нибудь сугубо локальное наречие. Так называемый синдром Паганеля, случайно выучившего португальский вместо испанского, является обычной практикой. Но главная проблема, которую приносят диалекты для иностранных бизнесменов, – это что основные из них неизбежно приходится учиться понимать.
Еще одним уровнем шифрования является тональность языка. Европейские языки «плоские» – от того, с каким выражением произносится слово, не зависит его значение. В мандарине же только у звука «ма» есть три часто используемых, никак между собой не связанных слова. В кантонском тонов еще больше. Тональность приносит в язык новое измерение – если проводить аналогии с кино, то европейские языки – это 2D, а китайский – 3D. Иностранцам, чтобы просто научиться правильно использовать тональность, нужно несколько лет.
Не менее интересна ситуация с письменным языком. В китайском языке есть примерно 8000 основных иероглифов. Это почти как если бы в русском алфавите было 8000 букв. Проблема заключается в том, что европейцы в принципе непривычны к запоминанию иероглифов – для этого приходится использовать новые, чрезвычайно трудоемкие методы изучения, основанные на постоянном повторе. Китайский язык – это язык повторений.
С момента создания единого Китая, примерно 2000 лет назад, центральная власть, добиваясь повышения управляемости населения, стремилась унифицировать письменную речь. В результате титанических усилий был создан единый письменный китайский. Однако язык, пусть и единый, по-прежнему оставался чрезмерно сложным, фактически обрекая на безграмотность большую часть населения. Чтобы облегчить обучение, в 1950-х был введен упрощенный письменный язык. Но поскольку старый, традиционный язык сохранился в Гонконге и на Тайване, постепенно в континентальном Китае он стал считаться признаком высокого статуса и образования. Теперь желающим читать, например, бизнес-прессу, приходится учить оба языка. Упрощение привело к усложнению.
Еще одной часто непреодолимой трудностью является практически полная невозможность выучить бизнес-китайский вне Китая. С одной стороны, это связано с отсутствием соответствующей базы – например, даже в лучших американских бизнес-школах немногочисленных желающих изучать китайский от безысходности прикрепляют к потоку дипломатов на международном факультете. Качественных преподавателей найти чрезвычайно трудно.
С другой стороны, это обусловлено невероятно высокой энтропией китайского языка – даже месяц перерыва в изучении отбрасывает назад на полгода. Пожалуй, как ни один европейский язык, китайский не прощает остановок. Менее двух часов ежедневных занятий означает деградацию, и только находясь в Китае можно рассчитывать сохранить подобный темп. Изучение любого языка сродни плаванию против течения. Но в случае с китайским это течение необычайно сильное.
Проблема еще больше усугубляется тем, что практически невозможно выучить бизнес-китайский, не имея хорошего уровня бизнес-английского. Подавляющая часть материалов на русском языке безнадежно устарела и не может быть использована. Среди профессиональных преподавателей китайского практически нет знающих русский язык.
Таким образом, для коренного носителя индоевропейского языка совершенствование китайского до профессионального уровня является чрезвычайно сложной задачей. В то же время изучение английского для носителей китайского в силу ряда причин проходит с намного меньшими затратами. Уже существует прослойка как минимум в 1 млн китайских специалистов с приемлемым уровнем профессионального английского.
Это является одной из причин, почему китайский вряд ли в ближайшие десятилетия станет международным языком бизнес-общения. Объем затраченного времени и усилий в подавляющем числе случаев оказывается запретительно высоким. Среди других не менее важных причин можно назвать чрезвычайную «моноцентричность» китайской культуры – она в отличие от американской культуры плохо смешивается с окружающей средой.
Скорее всего, Китай будет продолжать общаться с окружающим миром посредством английского языка, и это общение будет по-прежнему происходить через такие англоязычные «шлюзы», как Гонконг и Сингапур. Таким образом, китайский вряд ли войдет в обязательную программу среднестатистического бизнесмена.
Однако для фокусирующихся на ведении бизнеса с Китаем знание языка на профессиональном уровне будет обязательным. Если простые контакты на уровне экспорта и импорта еще позволяют обойтись смесью разговорного английского и китайского, то любое сложное взаимодействие требует качественно иного уровня. В этих условиях те немногие, кто все-таки сможет освоить бизнес-китайский, получат преимущества, более чем окупающие колоссальные инвестиции в его изучение. Они получат свою нишу на самом большом в мире рынке при практически полном отсутствии какой-либо конкуренции.
Автор – управляющий партнер Long Jing Capital